(1) После этих событий царь Ахашверош возвеличил Амана, сына Аммдаты, Агагиянина, и вознес его, и положил ему место выше всех тех сановников, которые были при нем. *
(2) И все служители царские, что (были) у царских ворот, становились на колени и падали ниц пред Аманом, ибо так повелел о нем царь; а Мордехай не становился на колени и не падал ниц.
(3) И говорили Мордехаю служители царские, что (были) у царских ворот: зачем ты преступаешь повеление царское?
(4) И было: (после того), как говорили они ему изо дня в день, а он не слушал их, то рассказали (об этом) Аману, чтобы посмотреть, устоит ли в слове (своем) Мордехай, потому что он сказал им, что он Иудей.
(5) И увидел Аман, что Мордехай не становится на колени и не падает ниц, и преисполнился Аман ярости.
(6) И счел презренным (для себя) наложить руку на одного Мордехая, ибо рассказали ему, из (какого) народа Мордехай. И задумал Аман истребить народ Мордехая, всех Иудеев во всем царстве Ахашвероша.
(7) В первый месяц, то есть в месяц Нисан, в двенадцатый год (царствования) царя Ахашвероша, бросали пред Аманом пур, то есть жребий, изо дня в день и из месяца в месяц (до) двенадцатого (месяца), он же месяц Адар.
(8) И сказал Аман царю Ахашверошу: во всех областях царства твоего есть один народ, рассеянный среди народов и обособленный (от них); и законы у него иные, чем у всех народов, а законов царя они не выполняют, и царю не стоит оставлять их (жить в стране). **
(9) Не угодно ли будет царю (дать) предписание уничтожить их? А я отвешу в руки служителей (царя) десять тысяч талантов серебра, чтобы внести в казну царскую.
(10) И снял царь перстень свой с руки своей, и отдал его Аману, сыну Аммдаты, Агагиянина, врагу Йеудеев.
(11) И сказал царь Аману: серебро это отдано тебе, а также народ, чтобы ты поступил с ним, как тебе угодно.
(12) И призваны были писцы царские в первый месяц, в тринадцатый день его, и предписано все, как приказал Аман, сатрапам царским, и начальникам областей, что над каждой областью, и сановникам каждого народа, каждой области – письменами ее и каждому народу на языке его; написано было (это) именем царя Ахашвероша и скреплено (печатью) перстня царского.
(13) И разосланы были письма с гонцами во все области царские, чтобы истребить, убить и погубить всех Иудеев: от отрока до старца, (и) детей, и женщин – в один день, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца Адара, а имущество их разграбить.
(14) Список с указа этого (следует) передать в каждую область как закон, объявленный всем народам, чтобы были они готовы к этому дню.
(15) Спешно отправились гонцы по слову царскому, и боъявлен был указ этот в крепости Шушан; и царь с Аманом сели пить, а город Шушан был в смятении.
* Аман был отпрыском заклятого врага Израиля. Амалека. Он был богатейшим человеком того времени. Нечестными путями он приобрел себе несметные богатства, захватив, между прочим, сокровища царя Иудеи. Царь Ахашверош, на которого произвело огромное впечатление сказочное богатство Амана, назначил последнего своим премьер-министром. Царь издал указ, повелевающий всем во дворце почтительно кланяться Аману.
На своей груди носил Аман изображение своего идола, которому он поклонялся. Мордехай отказался кланяться Аману, несмотря на ряд предупреждений со стороны многих царских слуг. Когда сам Аман укорял его в неповиновении царскому указу, у Мордехая был на это весьма недвусмысленный ответ: он еврей; он никогда не поклонится тому, кто носит на груди образ языческого идола.
Мордехаю и Аману представилась уже раз возможность встретиться, хотя в совершенно других условиях. Это случилось много лет раньше, в дни царя Кореша, когда евреи только начали отстраивать свой Храм в Иерусалиме. В то время проживало в Шомроне одно племя, которое царь Санхерив поселил там после увода евреев в изгнание. Эти шомрониты частично приняли иудаизм, но не совсем причисляли себя к еврейскому народу и его Торе. Когда изданный царем Корешом специальный указ разрешил евреям восстановить их Храм, шомрониты пожелали также принять участие в этой стройке, но евреи не захотели иметь с ними дела. С тех пор шомрониты делали всё возможное, чтобы помешать евреям осуществить свою взлелеянную мечту.
Когда сила была противопоставлена силе и шомронитам не удалось добиться ощутимых успехов в своем вредительстве, они обратились в царский дворец персидской империи с доносом, что евреи якобы не довольствуются одной только отстройкой Храма, а собираются восстать против персидского владычества.
Шомрониты и другие враги евреев выбрали одного сатрапа по имени Аман своим представителем на суде, где должно было слушаться дело по обвинению евреев в измене, наказав ему выступить перед персидскими властями с обвинением против евреев. Евреи выбрали Мордехая своим представителем и защитником их дела на этом суде.
Оба представителя выехали одновременно в Персию. Поскольку им предстояло на своем пути пересечь пустыню, они захватили с собою еду на дорогу. Аман, который был обжорой, вскоре исчерпал все свои запасы; Мордехай же потреблял свои продукты экономно, с расчетом, чтобы хватило на всю дорогу. Аман стал голодать и вынужден был просить Мордехая поделиться с ним едой. Вначале Мордехай отказался удовлетворить его просьбу, но он согласился при одном условии, - чтобы Аман продался ему за это в рабство. Поскольку бумаги, чтобы составить надлежащую купчую на это, у них не было, пришлось Аману написать на подошве, сандалии Мордехая следующее обязательство: "Я, Аман, Агагит, продал себя Мордехаю в рабство за хлеб".
С тех пор Аман никогда не смог простить Мордехаю эта унижение, и он был в постоянном страхе, что Мордехай вот-вот предъявит на него свои права, -- права господина на своего раба.
Мордехай же никогда не помышлял делать это. Позже, однако, когда Аман стал премьер-министром и потребовал, чтобы Мордехай ему поклонялся, достаточно было Мордехаю снять свою сандалию и помахать ею перед носом Амана, чтобы тому ничего другого не оставалось делать, как прикусить свой язык и... молчать. Разъяренный всем этим Аман поклялся уничтожить Мордехая и всех евреев.
** Не потребовалось Аману много времени, чтобы составить свой план, по которому он надеялся уничтожить всех евреев во всех 127 персидских провинциях, в том числе и самого ненавистного его врага - Мордехая Аман не терял времени и быстро составил большой перечень ложных обвинений против евреев, прибавив и несколько истин, и полуистин, чтобы все это выглядело правдой в глазах глуповатого царя.
Аман явился к царю и сказал, что народ не спокоен, ему нужно дать некоторое развлечение. "Время подоспело, - сказал Аман, - начать преследование евреев".
- Но, - сказал робко царь, - у них всесильный Б-г; не постигнет ли меня участь Невухаднецара и других царей, притеснявших евреев?
- О, они уже давно оставили своего Б-га, - ответил Аман.
- А разве нет среди них набожных и праведных людей? - продолжал царь.
- Они все одинаковы; один не лучше другого, - ответил Аман.
- Но, ведь, от этого могут пострадать интересы нашей империи, - настаивал царь.
- Они разбросаны по всему царству и их отсутствие никто не заметит, - заверял царя Аман.
Затем Аман продолжил свои клеветнические выпады против евреев и стал унижать их перед царём: "Они держатся отдельно от всех: они живут все вместе, едят и пьют только среди своих. Они не общаются с другими народами и не берут в жёны дочерей туземного населения. Они бездельники и лентяи, - они только и делают, что празднуют; то у них шаббат, а то песах, шавуот, суккот и многие другие праздники".
Услышав такую речь, сказал на это Б-г: "Ты злой человек! За то, что ты жалуешься на большое число праздничных дней у евреев, Я дам им еще один праздник, который они будут праздновать в честь твоей гибели".
Аман предложил царю десять тысяч серебряных монет, чтобы покрыть убыток, который будет, возможно, причинен государству при преследовании евреев. Но царь с улыбкой ответил: "Дарю тебе эти деньги и евреев в придачу. Делай с ними, что хочешь".
По поводу этой сделки рассказали нам наши мудрецы следующую побасенку: Жили-были два фермера, поля которых находились по соседству. В одном поле имелась большая яма, которую владелец поля хотел засыпать землей; во втором поле была большая горка, от которой владелец поля хотел избавиться. Однажды оба соседа встретились. Говорит первый другому: "Продай мне твою горку, чтобы засыпать мою яму". На это ответил другой: "Ты именно тот человек, который мне нужен. Отдаю тебе мою горку даром, - я и так хочу избавиться от неё любой ценой". Чтобы показать, что он действительно думает так, снял царь Ахашверош свой перстень-печатку со своего пальца и передал его Аману Агагиту, тем самым наделяя его абсолютной властью.
Таким образом, у злодея Амана развязались руки. Он один может теперь издавать указы и приказания относительно судьбы евреев, которые были сейчас целиком в его руках. Аман торжествовал, радуясь своему новому успеху. Он и тут не терял времени и поспешил осуществить свои дьявольские планы. Он немедленно послал за царскими писцами и повелел им приготовить два царских указа всем царским послам и правителям во всех ста двадцати семи провинциях империи. Первый указ был открытым приказанием правителям каждой провинции вооружить народ и подготовить его к тринадцатому дню месяца адар. В этот день должны подняться все, как один, и вырезать "определенную группу вредного народа". Кого именно имел этот указ в виду, раз'яснял второй, запечатанный, указ, который нельзя было открывать раньше тринадцатого адара.
В этом втором, закрытом, указе было ясно написано, что персидский народ должен напасть и убить всех евреев, старых и молодых, женщин и детей, где бы они ни находились во всей огромной персидской империи.
Оба указа были надлежащим образом подписаны и снабжены царской печатью, а затем переданы в запечатанном виде царским курьерам для срочной доставки правителям всех провинций. Поскольку на них имелась царская печать, они не могли быть отменены.
Хитрый Аман предпринял все меры предосторожности, чтобы сохранить свой план в строгой тайне, с тем чтобы евреи были захвачены врасплох и не могли избегнуть своей роковой участи. Аман злорадно потирал свои руки и поспешил оставить дворец, чтобы рассказать своей жене, злодейке Зереш, о его мудром плане, который был так удачно претворён в жизнь.
Мордехай, стоявший в это время снаружи у дворцовых ворот, обратил внимание на выражение злодарства и ликования, отразившиеся на разбойничьем лице Амана, и понял, что этот изверг уже что-то такое мерзкое натворил. Он подозвал трёх еврейских мальчиков, шедших из хедера, и попросил их повторить ему что-нибудь из их сегодняшнего урока.
Один мальчик процитировал стих: "Не бойся внезапного страха и пагубы от нечестивых, когда она придет" (Мишле, 3:25). Другой прочёл: "Замышляйте замыслы, но они рушатся; говорите слово, но оно не состоится; ибо с нами Б-г" (Иешаягу, 8:10). Третий привёл следующий стих: "И до старости вашей Я тот же буду; и до седины вашей Я же буду носить вас; Я создал и буду носить, поддерживать и охранять вас". (Иешаягу, 46:4). Лицо Мордехая посветлело, и он любовно прижал мальчиков к груди.
Аман, бывший свидетелем этой сцены, полюбопытствовал: "Что такое сказали тебе дети, Мордехай, что наполнило тебя такой радостью?"
- Они сообщили мне добрые вести, спасибо им; они мне сказали, что мне нечего бояться твоих козней... - ответил торжествуя Мордехай.
Аман пришёл в ярость. "Я, пожалуй, начну с еврейских детей", прогремел он, угрожающе показывая на них пальцем.
|
